Геннадий ШИМАНОВ
Народ, имеющий неправильное представление о своем прошлом или, тем более, о причинах постигшей его катастрофы обречен на дезориентацию и в своем настоящем. А это значит, что его ждут новые поражения в будущем. Национальное возрождение невозможно без трезвого и зоркого осмысления своего прошлого. Но в нашей патриотической печати за редкими исключениями господствует по отношению к нашему прошлому почти тот же самый слепотствующий дух, что и в советской печати. Разница лишь в том, что прежний минусовой знак изменили на противоположный. Если раньше Россия изображалась тюрьмою народов, в которой все инородцы терпели двойной гнет..., то теперь дореволюционная Россия изображается страною, в которой текли молочные реки в кисельных - берегах. Этот второй миф стоит первого и является, по существу, тем же мифом, только вывернутым наизнанку. И этот двуединый миф кому-то очень нужен, чтобы держать русские умы в мире иллюзий, т.е. в неработающем состоянии.
Здравый смысл, однако, подсказывает, что здоровый народ не мог допустить, чтобы горстка хищных чужаков захватила в его жизни ключевые позиции, подчинила его себе и превратила в крепостных рабов. Если же нечто подобное произошло, то, значит, народ этот был тяжело болен. И для его спасения нужен прежде всего правильный диагноз.
Начнем с того, что в Российской империи русский народ, фактический ее создатель, не имел равенства перед другими народами. Более того, подавляющее большинство российских народов не знало крепостного рабства вообще, а русский народ не только знал, но был освобожден от него в самую последнюю очередь. Немцы, поляки, греки, крещеные татары и крещеные евреи владели крепостными русскими людьми, а русские помещики не владели по крепостному праву ни немцами, ни поляками, ни татарами, ни евреями, ни кем-либо еще. Кроме своих же единокровных. Одного этого факта достаточно, чтобы понять приниженное положение русских в их собственной стране.
Другим свидетельством этой приниженности русского народа это полное торжество чуждых ему начал в верхах Российского государства, которыми направлялся ход русской жизни.
В результате петровских реформ русский народ оказался в кабале у иностранцев. Он был лишен и своей национальной элиты, и своей национальной идеологии. А это значит, что высшая духовная и психическая его жизнь была парализована.
А вот еще...
Н.Я. Данилевский, ухитрившийся даже в официально изданной книге сказать такие вещие слова:
"Болезнь эта (речь у него о том, что он по цензурным соображениям очень деликатно назвал перед этим "слабостью и немощью народного духа в высших образованных слоях русского общества") в целом препятствует осуществлению великих судеб русского народа и может, наконец (несмотря на всё видимое государственное могущество), иссушив самобытный родник народного духа, лишить историческую жизнь русского народа внутренней зиждительной силы, а следовательно, сделать бесполезным, излишним самое его существование, - ибо все лишенное внутреннего содержания составляет лишь исторический хлам, который собирается и в огонь вметается в день исторического суда".
Константин Аксаков: "Чем далее будет продолжаться петровская правительственная система - хотя по наружности и не столь резкая, как при нем... тем более будут коле...ся основы русской земли, тем грознее будут революционные попытки, которые сокрушат, наконец, Россию, когда она перестанет быть Россией. Да, опасность Для России одна: если она перестанет быть Россией, к чему ведет её постоянно теперешняя петровская правительственная система"
Ф.И. Тютчев: "Разложение повсюду. Мы движемся к пропасти... В правительственных сферах бессознательность и отсутствие совести достигли таких размеров, что этого нельзя постичь, не убедившись воочию...". Российская власть, писал он, заключает в себе "черту самую отличительную из всех - презрительную и тупую ненависть ко всему русскому, инстинктивное, так сказать, непонимание всего национального"
В.В. Розанов, уже в самом конце петербургского периода: "У нас нет совсем мечты своей родины... У греков она есть, была у римлян. У евреев есть... У англичан - “старая Англия”. У немцев — “наш старый Фриц”. Только у прошедшего русскую гимназию, университет - “проклятая Россия”... У нас слово “отечество” узнается одновременно со словом “проклятие”"
А вот слова В. Даля: "У нас... более чем где-нибудь, просвещение сделалось гонителем всего родного и народного".
Более деликатно, но фактически то же самое, писал известный педагог К.Д. Ушинский, одна из статей которого имела характерное название: "О необходимости сделать русские школы русскими".
А вот, ничего не напоминает?
О результатах космополитического "образования" писали многие. Гоголь отмечал, что у нас "народ меньше испорчен, чем всё это грамотное население", а Иван Аксаков рисовал с натуры "образованных" собратьев по классу такими словами: "Нынче будет опять концерт, в котором, кроме скрипача Париса, будет участвовать мадам Кропотова... Она будет петь серенаду Шуберта... Но я убедился, что все дамы, как ни пусты здесь, а лучше мужчин. Этих скотов-помещиков. Вот где возненавидишь благородное российское дворянство и помещичье звание! Это здесь! Когда ведут под руки старого развратника Тимашева, все усачи (здесь нет решительно ни одного без усов) с восторгом говорят: русский барин и т.п. Эх! Вчера насмотрелся на них в Собрании, они как-то особенно ярко выдались, зудел у меня кулак и язык. Впрочем, всем, кто только подходил ко мне говорить, всем высказывал я своё впечатление и мысли... право, иногда глядишь на всё это как на обречённое гибели... подлецы, трусы, скоты, развратники, пьяницы, торгаши, невежды... И редко кто не говорит по-французски..."
Еще...
"Вид дворянского сословия производит на меня Действие раздражающее: ограниченность и узкость взглядов, невежество, привязанность к незаконному своему праву, отсутствие других двигателей, кроме интереса, барство и дармоедство, отсталость понятий... Вот они - представители образованности, передовые люди и вожди народа!.."
И ещё его слова: "...И жаль мне бывает, очень жаль смотреть как какой-нибудь недоучившийся мальчишка, выросший в хаосе понятий, царствующем в русском обществе, сбивает и портит - не солдат (его уже трудно испортить), но крестьян, на которых свежи ещё следы крестьянского быта; при виде этого нравственного разложения мною овладевает страшная тоска!"